МОЗАИКА МИРА - «Олеся» Александр Иванович Куприн

Александр Иванович Куприн

«Олеся»

Первый раз я прочитал эту повесть в далёкие советские времена. Первой моей реакцией было удивление. Я не мог понять, как эта повесть могла пройти цензуру.

Здесь нужно дать краткую историческую справку. В Советском Союзе материалистическая идеология – была наше ВСЁ. Малейшие отклонения пресекались очень жестоко. Например, за хранение, распространение, издание, или ввоз в страну такой безобидной, с методической точки зрения книги, как Библия, полагались очень серьёзные сроки лишения свободы.

К моей великой радости, ответственные товарищи смогли оценить только талант писателя и дивный национальный колорит. По моим представлениям, печатать эту повесть миллионными тиражами – было равносильно идеологической диверсии. )

Уже тогда имел возможность сравнить описанную здесь методику со своим опытом, и с великим удивлением заметил множество совпадений и параллелей.

Рекомендую прочитать всю повесть, а здесь я приведу только маленький отрывок.

* * *

« – Что бы вам такое показать? – задумалась она. – Ну хоть разве это вот: идите впереди меня по дороге… Только, смотрите, не оборачивайтесь назад.

– А это не будет страшно? – спросил я, стараясь беспечной улыбкой прикрыть боязливое ожидание неприятного сюрприза.

– Нет, нет… Пустяки… Идите.

Я пошел вперед, очень заинтересованный опытом, чувствуя за своей спиной напряженный взгляд Олеси. Но, пройдя около двадцати шагов, я вдруг споткнулся на совсем ровном месте и упал ничком. – Идите, идите! – закричала Олеся. – Не оборачивайтесь! Это ничего, до свадьбы заживет… Держитесь крепче за землю, когда будете падать.

Я пошел дальше. Еще десять шагов, и я вторично растянулся во весь рост.

Олеся громко захохотала и захлопала в ладоши.

– Ну что? Довольны? – крикнула она, сверкая своими белыми зубами. – Верите теперь? Ничего, ничего!.. Полетели не вверх, а вниз.

– Как ты это сделала? – с удивлением спросил я, отряхиваясь от приставших к моей одежде веточек и сухих травинок. – Это не секрет?

– Вовсе не секрет. Я вам с удовольствием расскажу. Только боюсь, что, пожалуй, вы не поймете… Не сумею я объяснить…

Я действительно не совсем понял ее. Но, если не ошибаюсь, этот своеобразный фокус состоит в том, что она, идя за мною следом шаг за шагом, нога в ногу, и неотступно глядя на меня, в то же время старается подражать каждому, самому малейшему моем движению, так сказать, отожествляет себя со мною. Пройдя таким образом несколько шагов, она начинает мысленно воображать на некотором расстоянии впереди меня веревку, протянутую поперек дороги на аршин от земли. В ту минуту, когда я должен прикоснуться ногой к этой воображаемой веревке, Олеся вдруг делает падающее движение, и тогда, по ее словам, самый крепкий человек должен непременно упасть… Только много времени спустя я вспомнил сбивчивое объяснение Олеси, когда читал отчет доктора Шарко об опытах, произведенных им над двумя пациентками Сальпетриера, профессиональными колдуньями, страдавшими истерией. И я был очень удивлен, узнав, что французские колдуньи из простонародья прибегали в подобных случаях совершенно к той же сноровке, какую пускала в ход хорошенькая полесская ведьма.

– О! Я еще много чего умею, – самоуверенно заявила Олеся. – Например, я могу нагнать на вас страх.

– Что это значит?

– Сделаю так, что вам страшно станет. Сидите вы, например, у себя в комнате вечером, и вдруг на вас найдет ни с того ни с сего такой страх, что вы задрожите и оглянуться не посмеете. Только для этого мне нужно знать, где вы живете, и раньше видеть вашу комнату.

– Ну, уж это совсем просто, – усомнился я. – Подойдешь к окну, постучишь, крикнешь что-нибудь.

– О нет, нет… Я буду в лесу в это время, никуда из хаты не выйду… Но я буду сидеть и все думать, что вот я иду по улице, вхожу в ваш дом, отворяю двери, вхожу в вашу комнату… Вы сидите где-нибудь… ну хоть у стола… я подкрадываюсь к вам сзади тихонько… вы меня не слышите… я хватаю вас за плечо руками и начинаю давить… все крепче, крепче, крепче… а сама гляжу на вас… вот так – смотрите…

Ее тонкие брови вдруг сдвинулись, глаза в упор остановились на мне с грозным и притягивающим выражением, зрачки увеличились и посинели. Мне тотчас же вспомнилась виденная мною в Москве, в Третьяковской галерее, голова Медузы – работа уж не помню какого художника. Под этим пристальным, странным взглядом меня охватил холодный ужас сверхъестественного. »

* * *

Как видите, Олеся подробно описывает только одну составляющую технологии – процесс создания ПРОГРАММНОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ.

Хотя, ясно, что для переноса этих программ в точку назначения, к объекту, явно должен существовать абсолютно реальный материальный НОСИТЕЛЬ.

О средстве доставки она говорит очень туманно, как о связи с некой абстрактной «нечистой силой». В те времена не было возможности изложить систему практических знаний в терминах научных и рациональных, а существующая религиозная система устарела на несколько тысяч лет, и уже тогда была не функциональна.

Даже в наши дни объединить эти две абсолютно разные системы знания воедино, и подвести под общую терминологию – задача трудновыполнимая.